Искусство Польши
Главная / История и культура / Искусство Польши /
Польская литература своей самобытностью, оригинальностью, притягательной разнородностью, но также и осложняющей ей международную карьеру герметичностью, обязана, как в позитивном, так и в негативном смысле этого слова, связям с запутанной, драматической историей Польши. С самого начала - а первые литературные тексты, написанные по-польски, датируются XIII в. - до самого конца XVIII столетия польская литература, литература свободной страны (в XVI в. даже державы), переживала все явления и метаморфозы литературы европейской, рождая таких эпохальных поэтов, как Ян Кохановский, Миколай Семп-Сажиньский или Игнацы Красицкий. Все они входят в европейскую плеяду творцов Ренессанса, барокко и Просвещения.
В конце XVIII в., когда Польша потеряла независимость, после чего в течение 120 лет перестанет существовать как государство, сложилась парадоксальная ситуация, принесшая обильные творческие плоды, но вместе с тем и губительные для литературы последствия. Для лишенного собственного государства и всех его учреждений народа писатель становится практически всем: духовным (а нередко и политическим) лидером, моральным авторитетом, правозащитником, вождем. Литература - единственной формой экспрессии и сохранения национального и культурного самосознания. Язык - единственной родиной. Это приведет к тому, что в польской литературе XIX в., как никогда до и никогда после, слово поэта обретет статус наивысшей справедливости, добра, права, правды, чуть ли не откровения. Поэта вознесут на пьедестал как национального "пророка", литературу - как "служение, высокое предназначение, миссию". Но таким требованиям могли соответствовать только самые великие, гениальные поэты XIX в.: Адам Мицкевич, Юлиуш Словацкий, Зигмунт Красиньский, Циприан Камил Норвид.
Призванная быть рупором патриотизма литература с тех пор в различные моменты польской истории будет поддаваться нажиму со стороны народа или бунтовать против этой тяжелой ноши. Между этими "долгом" и "бунтом" простирается необычайно богатое как идейно, так и эстетически пространство, в котором до сегодняшнего дня функционирует польская поэзия, проза, драматургия.
С одной стороны - универсальность, с другой - герметичность: эта дилемма дает представление о судьбе и европейском значении первых польских лауреатов Нобелевской премии. Генрик Сенкевич (1846 - 1916) - автор невероятно популярных, написанных "для укрепления духа" грандиозных романов об истории Польши (которые и сегодня являются наиболее охотно читаемыми книгами в стране), снискал поистине всемирную славу. Он получил Нобелевскую премию за "Камо грядеши (Quo Vadis)? " - роман о зарождении христианства, позже многократно экранизированный во многих странах, в том числе в Италии, США, Польше. Владислав Станислав Реймонт (1867 - 1925) получил Нобелевскую премию за универсальную эпопею "Мужики".
Польская литература XX в., особенно после обретения Польшей независимости после I мировой войны бунт против "обязанности" сделала одним из своих ярчайших отличительных признаков. Витольд Гомбрович - наверное, самый выдающuйся польский прозаик современности, писатель мирового значения, именно освобождение, "выход из польских рамок" сделал главной темой своего новаторского творчества.
Незнакомые ранее нотки - многозначительный гротеск, философская катастрофичность зазвучали в творчестве Бруно Шульца и Станислава Игнацы Виткевича, драматургия которого предвещала рождение "театра абсурда".
Польская литература при коммунистическом режиме развивалась как бы двумя параллельными путями. С одной стороны - свободная от ограничений цензуры и всякого рода "идеологического расшаркивания" эмиграционная литература: Милош, Гомбрович, Херлинг-Грудзиньский, Колаковский. С другой - литература, создававшаяся в стране, а значит, вынужденная, в силу обстоятельств, искать для себя такой способ существования и такой язык, которые, невзирая на ограничения, позволили бы авторам в меру нормально изъясняться. Возникновение после 1976 г. "самиздата" спасло польскую литературу, и более того, способствовало историческим переменам, кульминацией которых стал 1989-й год.
Парадоксальным образом именно трудные для свободы слова условия и исторические обстоятельства, укоренившиеся еще в традиции XIX столетия, в значительной степени способствовали формированию "польской поэтической школы" - феномена, чье мировое значение и воздействие трудно переоценить. Отличительными признаками польской поэзии являются способность говорить о судьбе одной человеческой личности в вихрях истории, умение соединять индивидуальную перспективу с универсальной, экзистенциальную и метафизическую - с исторической.
С абсолютно иной точки зрения, пользуясь совершенно другими выразительными средствами языка, описывает эту судьбу в своей гротескной драматургии Славомир Мрожек. Еще иначе рассказывает о ней "польская школа репортажа", представляющая собой специфический жанр, пользующийся большой популярностью в мире. Картину дополняет творчество прозаиков, чьи произведения переведены на многие языки. Речь идет о таких авторах, как: Ежи Анджеевский, Ярослав Ивашкевич, Тадеуш Конвицкий, Анджей Щиперский, Марек Хласко. И конечно - о создателе уникальной философской поэтики в литературе science-fiction Станиславе Леме, наверное, самом выдающемся сегодня в мировом масштабе авторе этого жанра.
После крушения коммунистического режима в 1989 г. польская литература обогащается новыми тенденциями. Самыми яркими и интересными являются поиски духовных корней или собственной "малой родины" в хитросплетениях новейшей истории (романы Павла Хюлле, Стефана Хвина, Антони Либеры), а также попытки введения в художественную литературу языка современных СМИ, знаковых явлений и героев массовой культуры.
Между традицией и днем сегодняшним, "долгом" и "бунтом", метафизикой и историей развивается современная польская литература, литература "в пути", в неустанном беге, стремлении и жажде осмыслить, записать, сберечь и передать всю правду о необычайном приключении, называемом "человеческой жизнью"...
Збигнев Херберт
Послание Пана Когито
Иди вслед за другими к темным пределам за золотым руном небытия твоей последней наградой
иди не склонив головы среди тех кто стоит на коленях среди обращенных спиной и рухнувших в пыль
помни ты спасен не затем чтобы жить времени мало ты должен оставить свидетельство
будь отважен где разум изменит будь отважен в конечном счете лишь это имеет значение
а Гнев твой бессильный пусть будет как море всякий раз как услышишь голос униженных и избитых
(...)
берегись сухости сердца люби источник птицу с неведомым именем дуб зимою свет на стене и великолепие неба им не нужно твое теплое дыхание они затем чтоб сказать: никто тебя не утешит
не спи - когда свет в горах даст знак - встань и иди иди пока кровь обращает в груди твоей темную звезду
повторяй древние заклинания человечества легенды и сказки только так добудешь добро которого не добудешь повторяй великие слова повторяй с упорством как те кто идя через пустыни сгинул в песках
а наградят тебя тем что окажется под рукою розгами смеха убийством на мусорной куче
иди только как будешь принят в круг холодных черепов в круг твоих предков: Гильгамеша Гектора Роланда защитников царства без края и города пепла
будь верным иди
(Перевод Владимира Семижонова)
Чеслав Милош
Так мало
Так мало я сказал. Дни коротки. Дни коротки И ночи. И года.
Так мало я сказал, Я не успел. Устало моё сердце От восторгов, Отчаянья, Усердья И надежд.
Левиафана пастью Был проглочен я.
Я, весь нагой, лежал на берегу Безлюдных островов.
Меня тянул с собою вниз, на дно, Белёсый кит, что держит землю.
Вот, теперь не знаю, Что было настоящим.
(Перевод Алексея Чернозубова)
Вислава Шимборская
Кот в пустой квартире
Умереть - так с котом нельзя. Ибо что же кот будет делать в пустой квартире. Лезть на стену. Отираться среди мебели. Ничего как бы не изменилось, но всё как будто подменили. Ничего как бы не сдвинулось с места, но всё не на месте. И вечерами лампа уже не светит.
На лестнице слышны шаги, но не те. Рука, что клала рыбу на тарелку, тоже не та, другая.
Что-то тут не начинается в свою обычную пору. Что-то тут не происходит как должно. Кто-то тут был и был, а потом вдруг исчез, и нет его на месте.
Обследованы все шкафы. Облазаны все полки. Заглянуто под ковер. Даже вопреки запрету разбросаны бумаги. Что тут еще можно сделать. Только спать и ждать.
Но пусть он только вернется, пусть он только покажется. Уж тут он узнает, что так с котом нельзя.
Надо пойти в его сторону, будто совсем не хочется, потихонечку, на очень обиженных лапах. И никаких там прыжков, мяуканий поначалу.
(Перевод Натальи Астафьевой)
Адам Загаевский
Письмо от читателя
Слишком много о смерти, о тенях. Напиши о жизни, о буднях, о жажде порядка.
(...)
Посмотри, народы толпящиеся на тесных стадионах поют гимны ненависти.
Слишком много музыки слишком мало согласия, покоя, разума.
Напиши о минутах, когда мостики дружбы кажутся прочнее отчаяния.
Напиши о любви, о долгих вечерах, о рассвете, о деревьях, о бесконечной терпеливости света.
(Перевод Андрея Смирнова)
Тадеуш Ружевич
Кто такой поэт
поэт этот тот кто пишет стихи и тот кто стихов не пишет
поэт этот тот кто рвет оковы и тот кто их на себя налагает
поэт этот тот кто верит и тот кто не может поверить
поэт этот тот кто солгал и тот кого оболгали
поэт этот тот кто кормился из рук и тот кто бил по рукам
поэт этот тот у кого есть глотка и тот кто глотает правду
поэт это тот кто упал и тот кто сумел подняться
поэт это тот кто уходит и тот кто уйти не может
(Перевод с Андрея Базилевского)
Лауреаты Нобелевской премии
Польские писатели и поэты, чьи произведения наиболее охотно переводят на другие языки и издают за пределами Польши: Станислав Лем (переведен на 36 языков), Ежи Анджеевский (30), Вислава Шимборская (22), Марек Хласко (19), Рышард Капущиньский (17), Чеслав Милош (15), Славомир Мрожек (14), Кароль Войтыла - Папа Римский Иоанн Павел II (12), Збигнев Херберт (11).
Польские авторы четырежды в истории становились лауреатами Нобелевской премии в области литературы: Генрик Сенкевич (в 1905 г.) - за выдающиеся достижения в прозе эпического жанра и "редкостный талант, вместивший в себя дух народа", Владислав Реймонт (в 1924 г.) - за выдающуюся национальную эпопею "Мужики", Чеслав Милош (в 1980 г.) - за совокупность творческих достижений, и Вислава Шимборская (в 1996 г.) - за "поэзию, которая c ироничной точностью позволяет историческому и биологическому контексту проявиться во фрагментах человеческого бытия".
Театр абсурда
Мировую известность пьесы С. И. Виткевича-Виткация (1885 - 1939) обрели только в 50-е гг. ХХ столетия. Литературная конструкция этих драматургических произведений, базирующаяся на театральной условности и отвергающая создание всяческой иллюзии реального быта, что ранее вызывало упреки в "непонятности", тогда приблизилась к стилистике вошедшего в моду "театра абсурда". Более того, трагедия II мировой войны и разделение Европы в ее финале, казалось, служили подтверждением катастрофических предчувствий Виткация: вместо обреченного на гибель порядка старого мира приходит диктатура одураченных масс, а революция не приносит освобождения даже тем, кто ее совершил. Ужасы грядущих катаклизмов Виткаций "преподносил" в обертке типичного для жанра гротеска черного юмора, которым окрашена как его проза ("Прощание с осенью"), так и пьесы с "Сапожниками" во главе.
В те же рамки пытались поместить и драматургию Витольда Гомбровича (1904 - 1969), который, начиная еще с довоенной пьесы "Ивона - принцесса Бургундская", включая "Бракосочетние", и заканчивая одним из своих последних драматургических произведений "Оперетта" переводил на язык театра проблематику, поднятую в романах. Разыгранные на сцене ситуации, наглядно, "физически" изображавшие взаимоотношения действующих лиц, великолепно передавали главные мысли, заложенные в философии Гомбровича, служа проявлением того, как люди ведут себя сообразно взятым на себя общественным ролям и неустанно подчиняют видение окружающих собственному воображению.
Ключевое словосочетание "театр абсурда" облегчило международный старт пьесам Славомира Мрожека (р. 1930). "Танго" и "Эмигранты" триумфально прошли на европейских сценах и были восторженно приняты критиками и зрителями. Правда, сам автор неоднократно подчеркивал, что в окружающей действительности (особенно в ПНР 60-х годов) гораздо больше абсурда, чем в его пьесах. Однако саркастический смех в творчестве Мрожека воспринимался как достойный ответ на уродливые искажения современного мира, распад моральных норм и ценностей.
Еще один польский драматург, пьесы которого включены в репертуар многих театров мира - Януш Гловацкий (р. 1938), начинавший как прозаик и киносценарист, унаследовал от своих предшественников склонность к тому, чтобы слишком серьезные темы облекать в форму забавных ситуаций, а сочувствие к своим героям маскировать едкой иронией. Гловацкий, начиная с трагикомедии "Антигона в Нью-Йорке", пользуется таким художественным приемом, как литературная ассоциация, создавая новые контексты для героев классической драматургии ("Фортинбрас напился", "Четвертая сестра").
Гедройц и Турович
Политическая ситуация непосредственно влияла на степень строгости цензуры. В Польше действовало Главное управление контроля над публикациями и зрелищными мероприятиями, ликвидированное в 1990 г. Просуществовавшая почти полвека система вмешательства в тексты и наложения запрета на выход в печать и даже на произнесение вслух фамилий некоторых авторов была нацелена на полное и беспрекословное подчинение властям всех проявлений общественной активности. Сопротивление угрозе длительного нарушения связи между творцом и читателем требовало тяжелой, трудной и не всегда заметной работы. Воплощением и символом этой работы стали два выдающихся человека, которых называли "личности-учреждения".
"В моем понимании роль редактора не состоит только в том, чтобы разглядеть в ком-либо талант, но, прежде всего, это роль опекуна". Высказывание Ежи Гедройца (1906 - 2000) - основателя и главного редактора ежемесячного журнала "Культура", издававшегося Литературным институтом в Париже, в полной мере можно отнести также к Ежи Туровичу (1912 - 1999) - главному редактору краковского еженедельника "Тыгодник Повшехны", выходящего со скромным подзаголовком: католическое, общественно-культурное издание. Оба редактора соединяли в себе мудрость с несогласием идти на моральные компромиссы, невероятную трудоспособность с высочайшим профессионализмом, последовательность убеждений с открытостью в отношении иных взглядов. Оба до последних дней были молоды душой и старались формировать свободное будущее в годы принуждения. Их заслуги не ограничиваются колоссальным вкладом в смену государственного строя, которую они дождались, но охватывают также изменение взглядов на традиции и попытки определить место личности в современном мире. Смерть обоих легендарных редакторов завершила эпоху "ответственной опеки", поддерживавшей талантливых людей и разнородные явления во всех областях культуры.
Польская школа репортажа
Репортаж как самодостаточное явление сформировался только в ХХ веке, а в Польше еще в период между двумя мировыми войнами считался одним из самых интересных "жанров, граничащих с литературой". Обращение к традициям популярных в XIX веке мемуаров, дневников, забавных историй из жизни известных людей и заметок хроникеров позволило авторам репортажей чуть ли не сразу выйти за рамки строго документальной записи событий. История о судьбе конкретного человека как лейтмотив в соединении со стремлением автора к обобщению оказалась особой техникой повествования, давшей возможность литературной диагностики трагических событий ХХ века - эпохи тоталитарных режимов, войн, холокоста.
Развитие "польской школы репортажа" связано с событиями II мировой войны. Но тексты К. Прушиньского или М. Ваньковича явно шли в направлении художественной прозы. Другой метод избрали Зофья Налковская в "Медальонах" - аскетическом свидетельстве холокоста и Тадеуш Боровский, рассказы которого о лагере смерти, вначале отнесенные к документальной прозе, стали настоящим обвинительным актом миру, превратившему человека в товар. Густав Херлинг-Грудзиньский использовал пережитое им в советских лагерях для того, чтобы в своем творчестве заново поставить вопросы об основных моральных и религиозных принципах. Глубина проблематики "Другого мира" служит ярким доказательством того, что мнение Бертрана Рассела, считавшего эту книгу одной из "важнейших и самых выдающихся, какие написаны в ХХ веке", не теряет своей актуальности.
Подлинные события, такие как подвиг священника Максимилиана Кольбе, принесшего себя в жертву палачам Освенцима, или преступление банды Мэнсона в калифорнийском доме Романа Поляньского отразил Ян Юзеф Щепаньский в сборнике очерков "Перед неизвестным трибуналом", чтобы сделать их предметом размышлений на тему нравственности. Память о холокосте до сих пор жива в героях произведений Ханны Краль ("Успеть до Господа Бога", "Танец на чужой свадьбе", "Жиличка"). Но ее книги - это не только увековечение памяти, а попытка разобраться в современном мире. Такую же роль играли экзотические страны в произведениях Рышарда Капущиньского ("Император", "Шахиншах", "Империя"). Далекие по времени события, чужеродные обычаи, политические бури, описанные автором, служат раздумьям на тему бытия и смысла всё более внезапных и резких перемен в жизни человеческого сообщества. Судя по всему, именно универсальность и глубина этих произведений являются главными причинами международной популярности вышеназванных авторов.
"Солярис"в Голливуде
Проза Станислава Лема (р. 1921) входит в канон обязательного чтения и при этом подарит огромное удовольствие любителям научной фантастики. Врач по образованию и научный мыслитель, великолепно ориентирующийся в теории эволюции, математике, кибернетике, астрономии и физике, Станислав Лем стал "искателем мудрости", философом и исследователем путей, какие открыло перед человечеством развитие науки и техники. Лем написал несколько десятков книг - романов, рассказов и пьес science fiction, ставших классикой этого жанра ХХ века: "Солярис", "Сказки роботов", "Звездные дневники", "Глас Господень". Сюжеты произведений этого писателя, обогащенные философским подтекстом, бывают серьезными, но чаще - ироничными и очень смешными, ведь автор мастерски использует литературную стилизацию, игру слов и понятий, и всегда - захватывающими, держащими читателя в напряжении.
Самый известный в мире роман Лема "Солярис" (1961 г.) дождался двух экранизаций: в 1972 г. одноименный фильм снял легендарный советский режиссер Андрей Тарковский. Перевод одного из глубочайших философских произведений Лема на язык кинематографа оказался очень трудной задачей не только с художественной точки зрения. Коммунистические власти потребовали от Тарковского ряда перемен в сюжете и интерпретации "Соляриса", что сильно исказило творческое видение Лема. Тем не менее, картина получила Специальный приз жюри на фестивале в Каннах, удостоившись также такого определения как "самый глубокомысленный и проникновенный фильм в истории кинематографа science fiction". В 2002 г. "Солярис" перенесен на экран творческим тандемом Содерберг-Камерон. Фильм был снят на знаменитой киностудии "ХХ век Фокс" (Twentieth Century Fox). Правда, после просмотра обоих фильмов многие зрители, делают вывод, что лучше всего обратиться к литературному первоисточнику...
Источник: www.poland.gov.pl
вернуться к разделу «История и культура»
|